Невольники войны
Одна из трагических страниц в истории Великой Отечественной войны 1941-1945гг. связана с судьбами военнопленных. Кроме пленных советских солдат и офицеров, были пленные и с вражеской стороны, часть из которых размещалась на территории Удмуртии. Если про узников фашистских лагерей и условиях их содержания написано достаточно много, то тема военнопленных в советских лагерях только недавно стала привлекать внимание исследователей.
Проблема содержания военнопленных заключалась в том, что с одной стороны, согласно международным Гаагским (1899, 1907гг.), а позднее - и Женевской (1949г.) конвенциям, обращение с пленными должно было быть гуманным. Любое действие или бездействие со стороны держащего в плену государства, приводящие к смерти или ставящие под угрозу здоровье военнопленных, запрещались. Лица, виновные в таких действиях, считались военными преступниками. А с другой стороны, СССР присоединился к Гаагским конвенциям лишь в послевоенный период (1955г.).
Что же свидетельствуют документы Центрального государственного архива Удмуртской Республики (ЦГА УР) об условиях содержания немецких пленных и их союзников на территории Удмуртии?
В сентябре 1941г. Совет народных комиссаров УАССР и Удмуртский обком ВКП(б) приняли постановление об образовании 4-х лагерей военнопленных в Увинском и Нылгинском районах в целях полного и бесперебойного снабжения Ижевских металлургического (№ 71) и машиностроительного (№ 74) заводов дровами и деловой древесиной.
Приказом наркома внутренних дел СССР Л. Берии от 25 мая 1942г. на базе Рябовского участка Увинского торфопредприятия был организован лагерь для военнопленных НКВД СССР № 75 в количестве 1500 человек, который начал работу на Увинском торфопредприятии со второй половины июня 1942г. Основной целью создания лагеря являлось обеспечение выполнения плана добычи торфа и капстроительства за счет полного использования труда военнопленных. Трест «Оборонторфстрой» обязан был предоставить лагерю необходимые помещения, обнести забором или колючей проволокой территорию лагеря, обеспечить лагерь бесплатно светом, водой, противопожарным оборудованием и за плату - хозяйственным и кухонным инвентарем, предоставить необходимый транспорт. Кроме того, «Оборонторфстрой» должен был выделять лагерю из расчета на одного военнопленного в день: хлеба - 400г., мяса - 25г., картофеля и овощей - 600г., махорки - 250г. на курящего в месяц, а также снабдить каждого военнопленного матрацем, подушкой, одеялом, спецодеждой и обувью.
На деле все обстояло иначе. В августе 1942г. начальник лагеря Н.И.Ходас в своем письме управляющему трестом «Оборонторфстрой» писал: «…Предоставленные бараки забиты. Нет карантина, нет помещений для проведения массовой работы с пленными. Баня не может удовлетворять потребности лагеря. Растет вшивость. Скученность на небольшой площади не позволяет отнести выгребные ямы…на положенное расстояние от источников водоснабжения и пищеблока. Дезокамера только на 15 человек. …Помещения к зиме не утепляются, печей в бараке № 28 нет. …Положение со светом нетерпимое. Отсутствие света каждую ночь ставит лагерь и гарнизон перед необходимостью допускать большой расход боесостава на чрезвычайное усиление. Растет активность с побегом пленных…». Согласно договору, заключенному в июле 1942г. между лагерем и трестом «Оборонторфстрой», продолжительность рабочего дня военнопленных составляла 12 часов при односменной работе и 10 часов при двухсменной. Устанавливалось не более 2 выходных дней в месяц.
Яркую картину того, как содержались в лагерях военнопленные, дает акт обследования Можгинского эвакогоспиталя № 3888, приспособленного для лечения раненых и больных военнопленных: «…21 марта 1943г. прибыл эшелон военнопленных без предварительного извещения… о количестве больных и диагнозах болезни. Прибыл 401 человек. …Во время приема и санобработки умерло 44 человека (к 25 марта умерло еще 45 человек). …Прибывший контингент оказался в крайне антисанитарном состоянии, грязный до того, что стричь волосы машинкой было невозможно, т.к. волосы были склеены грязью в сплошные комки. Завшивленность доходила до крайних пределов; вши покрывали тело прибывших, нижнюю и верхнюю одежду. После 6-кратной санобработки больных завшивленность не ликвидирована. …Военнопленные в момент погрузки и в пути следования находились в тяжелом состоянии, многие из следовавших умирали в пути… Часть военнопленных уже в момент разгрузки эшелона находилась в лихорадящем состоянии. …4 апреля была принята другая партия военнопленных. …Прибыло 305 человек, из коих 17 человек доставлены в состоянии агонии». Из 706 человек, находившихся в госпитале, до 15 апреля умерло 390. Из записей в истории болезней можно было понять, что все пленные, поступавшие в госпиталь, страдали резким истощением организма, некоторые с отеками.
В самом госпитале смертность тоже была высокой, главным образом за счет больных туберкулезом и дистрофией. Причиной этого являлось плохое питание больных и недостаточный уход за ними. Палаты были переполнены, больные размещались на двухъярусных нарах, сортировка по заболеваниям не производилась, в палатах было грязно, помещения не проветривались. Пища раздавалась в палатах, ели, сидя на нарах. Положенных витаминов - дрожжей и хвои - военнопленные не получали. Отсутствовал организованный вывод больных на воздух. Частыми были случаи, когда пленным в госпитале не давали до обеда чая и даже воды.
При таких условиях содержания выход на работу, например, в лагере для военнопленных НКВД СССР № 75 не превышал 50-55% к общему списочному составу. А по состоянию на 1 июля 1942 г. из 1250 военнопленных работало 300 человек. Начальник лагеря Н.И. Ходас невыход на работу объяснял недостатком конвоя (всего 150 человек). Производительность труда военнопленных, занятых на основной работе - добыче резного торфа - не превышала 24% и колебалась от 9% до 23,7%.
Тогда как, согласно воспоминаниям очевидца - Пантюхина Леонида Алексеевича, работавшего в годы войны в лагерях для военнопленных на территории Удмуртии (в т.ч. и № 75), ситуация в лагерях была несколько иной. В лагере № 155, находившемся за пос. Ува, где работал Леонид Алексеевич киномехаником и техником связи, условия содержания военнопленных были следующие. «…Подъем …в 6 часов. До 7 часов военнопленные должны были пройти свой туалет… Потом у них был завтрак, а после завтрака уже разнарядка. Пленных водили на вырубку леса под конвоем. Конвоировали не сотрудники лагеря, а специальное воинское подразделение внутренних войск. В лагере было более 2000 человек. Основная масса выходила на работу. Освобождались те, кто занимался трудом внутри лагеря - пекарней, кухней, электрики, освобожденные по состоянию здоровья. Каждый месяц пленные проходили врачебную комиссию. Нормы на вырубку леса у военнопленных были нормальные, человеческие. За перевыполнение норм давали дополнительный паек. Основную массу военнопленных составляли немцы, вторую [по численности] составляли румыны, третью - венгры. Были еще испанцы, финны, один швейцарец. Продолжительность рабочего дня у военнопленных была такой же, как у наших рабочих - 8-часовой рабочий день. Никаких переработок. Пленные работали очень хорошо. И деньги у них были и хлеб. Они иногда покупали для себя [продукты на рынке]. Шла на рынок команда из 2-3 человек. Покупали корову, резали ее, разделывали на колбасу и потом каждый, в соответствии со своими вложенными деньгами, получал себе дополнительную еду. Мы тоже иногда вкладывали деньги. Почему? Потому что это необычайно вкусно. Немцы ведь «колбасники». Хотя СССР и не подписал Гаагской конвенции о военнопленных, в работе политотдела [лагеря] нам постоянно напоминали и требовали, чтобы соблюдалась эта конвенция».
Таким образом, источники не дают однозначного ответа на вопрос об условиях содержания немецких военнопленных и их союзников. Данная тема в истории войны остается недостаточно изученной и ждет своих исследователей.
Начальник отдела информации
и публикации документов ЦГА УР
М.А.Микрюкова
