Говоря об этнокультурном развитии народов
Урало – Поволжья в первые десятилетия ХХ
века, нельзя не обратиться к творческому
наследию, судьбам выдающихся сынов
удмуртского народа – Кузебая Герда (1898 –
1937) и Трофима Кузьмича Борисова (1891 – 1943).
Они принадлежали к плеяде удмуртских
интеллигентов, разбуженных к активной
деятельности бурными революционными
событиями начала века, вписавших яркие
страницы в историю развития удмуртской
национальной культуры и науки и внесших
неоценимый вклад в дело национально -
государственного строительства в
Удмуртии в конце 1910-х, в 1920-е годы.
Многогранность и значимость научного
наследия Кузебая Герда и Трофима Борисова
в области этнографии, фольклористики,
лингвистики, их активная общественная
деятельность позволяют считать их
продолжателями традиций просветителя
Григория Егоровича Верещагина. Вера в
будущность удмуртского народа, стремление
работать " по поднятию политического и
культурного уровня вотского населения"[1],
развивать его национальное самосознание
– вот то общее, что, на наш взгляд,
объединяло эти неординарные исторические
личности.
В
архивных фондах Центра документации
новейшей истории Удмуртской Республики
сохранилось немало документов,
рассказывающих о жизни и деятельности К.
Герда и Т.К. Борисова.
В 1999
году совместно с Центральным госархивом
УР средствами компьютерной техники
выпущен сборник документов и материалов
"Я – удмурт", посвященный 100-летию К.
Герда. В нем впервые собраны документы
республиканских архивов, связанные с
именем поэта и ученого. В нынешнем году
сборник был удостоен гранта 3-й категории
организации "Институт "Открытое
Общество. Фонд Содействия" в связи с
победой в конкурсе "Россия. ХХ век.
Электронные публикации".
Материалы Центра документации, вошедшие в
этот сборник, рассказывают о работе Герда
заведующим издательским отделом Вотского
Комиссариата в 1920 году, затрагивают тему
взаимоотношений поэта и власти. Архивные
документы служат подтверждением тому, что
на рубеже 20-х - 30-х годов Кузебай Герд жил в
условиях травли и жесточайших нападок, не
вписался в современный ему период
переустройства общества. Еще в 1925 году в
письме председателю Вотского
облисполкома И.А. Наговицыну Герд с
горечью признавался: "Я борюсь за
революцию в вотской литературе, за новую
вотскую культуру и быт, создавая
специальные общества вотской культуры, а
Вотская партия РКП(б) находит эту работу
вредной политически…"[2]
С
конца 1920-х годов в периодической печати
Удмуртии развертывается резкая критика
Герда и его литературного творчества.
Основное содержание критики определялось
подходом к оценке художественного
творчества с позиций идеологии правящей
партии, рассматривающей литературу,
прежде всего, как орудие классовой борьбы
и социалистического строительства. В июле
1928 году в заявлении прокурору Вотской
автономной области, желая защититься, Герд
писал: "…В [газете] "Гудыри"
помещаются статьи довольно неопрятного
характера, где самым наглым и
необоснованным образом возводятся мне
какие- либо обвинения или в национализме,
или в литературной безграмотности, или,
наоборот, иногда обвиняют в том, что нет у
меня национального чувства… Я, за то, что
издал вотяцкие песни с сохранением
диалектических особенностей (этого
требует наука), обвинялся в национализме, в
"демонстративном выступлении против
единого литературного языка" и т. д…"[3]
В декабре 1929 года Кузебай Герд писал в
заявлении в Вотскую областную рабоче -
крестьянскую инспекцию: "…В статьях [газеты
"Ижевская правда"] авторы старались
пришить ко мне самые невозможные,
выдуманные и изобретенные ими ярлыки "национал-
демократического вождя", "идеолога
наиболее реакционного кулачества", "человека
с претензией на научность" и т.д."[4]
Сложившееся в Вотской области отношение к
Герду стало серьезным препятствием в его
дальнейшей деятельности. В 1929 году
руководители Вотского обкома ВКП(б)
посчитали нецелесообразным назначение
Герда преподавателем вотской секции
отделения национальных меньшинств
Ленинградского пединститута.[5] В это же
время Герд был зачислен кандидатом в
аспиранты Академии наук СССР, но вскоре
был отозван в Ижевск и получил скромную
должность преподавателя областной
советско - партийной школы. Позднее, осенью
1931 году также не состоялось назначение
Герда преподавателем Удмуртского
пединститута.
В
январе 1930 года на 1-й конференции
Всеудмуртской ассоциации революционных
писателей творчество Герда было отнесено
к "буржуазно-националистическому"
сектору удмуртской литературы.[6] В 1932 году
тон критики в адрес Герда приобрел более
жесткий характер. В феврале на 2-й
авторской конференции Удмуртской
ассоциации революционных писателей поэт
был объявлен "идеологом национальной
буржуазии", последний сборник его
стихов и поэм "Легетъес" ("Ступени")
– "контрреволюционной работой".
Борьба с "гердовщиной" стала главной
задачей в развитии удмуртской литературы.[7]
15
февраля 1932 года под впечатлением
выступлений делегатов конференции Герд
написал заявление в ячейку ВКП(б) советско-партийной
школы, в котором признавал "ряд
литературно - политических ошибок".[8]
Но это саморазоблачение было уже
бесполезным. Дальнейшая судьба Кузебая
Герда хорошо известна.
Центр
документации новейшей истории УР
располагает также интересными
документами о биографии Трофима Кузьмича
Борисова (110 лет со дня рождения которого
исполнилось 19 ноября нынешнего года),
материалами, характеризующими его взгляды
по вопросам национального строительства в
Вотской области, его работу в Комиссариате
по делам вотяков, на постах заведующего
областным земельным управлением,
председателя Вотского облисполкома, о его
партийной реабилитации в 1980-е годы.
Примечательны документы об участии Т.К.
Борисова в 1920 году в работе 1-й
Всероссийской конференции коммунистов –
вотяков, 1-го Всероссийского съезда
удмуртских работников просвещения и
социалистической культуры.
Несмотря на вроде бы складывающуюся в 20-е
годы карьеру государственного и
партийного деятеля, Борисов придерживался
убеждений, которые во многом шли вразрез с
укоренившимся у партийных идеологов
классовым подходом к национальному
вопросу. В то время каждый гражданин
области рассматривался "с точки зрения
преданности советской власти и приносимой
им пользы для революции, а не с точки
зрения наций".[9] И Трофим Борисов
нередко становился объектом для обвинений
в национализме, других смертных грехах,
объектом для преследований и склок.
22
ноября 1921 года Борисов обратился в Вотский
обком ВКП(б) с заявлением, в котором
утверждал: "Несмотря на то, что Вотская
автономная область существует уже почти
целый год, основные задачи ее не только
не выполнены, но даже не преступлено к
разрешению… тех или иных… вопросов…
Интересы вотского населения совершенно
игнорируются… Большинство членов обкома
не понимают задачи, связанные с
образованием ВАО…"[10] Вслед за этим он
разработал тезисы "О привлечении
вотяков к партийному и советскому
строительству", где выступал против
позиции ряда советских и партийных
работников, считавших, что "вотяки
быстро ассимилируются с русскими, а
поэтому не нужно развивать ни вотского
языка, не нужно вотской школы и вообще
культурного развития на основах
самобытности народа"[11]. В тезисах
предлагалось проведение конкретных
мероприятий. Но на 3-й областной партийной
конференции 6 декабря 1921 года их оценили
как "выражающие мелкобуржуазные
националистические стремления" и
представляющие "политическую опасность
для советской власти в области"[12].
Трофим Борисов, как свидетельствуют
архивные документы, ратовал за выделение
мест удмуртам при направлении на учебу в
высшие учебные заведения, за изучение
языка, быта удмуртов, издание литературы
на родном языке, "выработку" единого
литературного удмуртского языка, за
борьбу с кумышковарением, трахомой. (Эти
направления деятельности выдвигались в
тезисах Борисова "Об агитационно –
пропагандистской работе среди вотяков",
написанных в 1922 году.[13])
На
посту председателя Вотского облисполкома
в середине 20-х годов Борисову удалось "значительно
развернуть, углубить и систематизировать"
работу, усилить связь с нижестоящими
организациями, проявить "серьезное,
вдумчивое отношение к делу, личную
инициативу и энергию", "умение и
способность ориентироваться во всех
условиях работы". (Такая характеристика
была дана ему на бюро обкома ВКП(б) 6 января
1927 года.[14])
Время
и люди оказались немилосердно жестоки к
Трофиму Борисову. Он, член партии с 1917 года,
дважды – в 1923 и 1927 годах исключался из ее
рядов[15]. В 1933 году Борисов, вслед за
Кузебаем Гердом, был осужден по печально
знаменитому делу "Союза освобождения
финских народностей" ("СОФИН"). О
дальнейшей судьбе Борисова
рассказывается в справке Комиссии
партийного контроля при Удмуртском обкоме
КПСС от 13 ноября 1989году.[16] В 1935 году
Борисов был сослан в Казахстан. Здесь он
вновь подвергся репрессиям – в 1940, 1942
годах. И умер в 1943 году в Актюбинском
лагере НКВД СССР от упадка сердечной
деятельности[17]. Реабилитация по 3-м
сфабрикованным делам последовала лишь в
1956, 1988, 1989 годах[18]. Посмертно.
Кузебай Герд и Трофим Борисов относятся к
когорте тех "интеллигентов из крестьян",
чьи блестящие образованность, способности
и талант не получили полной реализации.
Жертв сталинских репрессий в 1930-е годы
ждал трагический конец. Но сегодня их
имена по праву занимают достойное место в
истории Удмуртии.
Е.М. Ушакова, зам. директора ЦДНИ УР
Примечания:
1. ЦДНИ УР, ф.16, оп.1, д.42, л.1-1об.
2. Там же, д.1030, л.7об.-8.
3. Там же, д.833, л.153,153об.
4. Там же, д.1030, л.6,6об.
5. Там же, д.1031, л.2-4об.
6. Там же, д.1120, л.9-10.
7. Там же, д.1441, л.10-17,21.
8. Там же, д.1315, л.7,7об.
9. Там же, д.18, л.27.
10. Там же, д42, л.1,1об.
11. Там же, д.126, л.28-28об.
12. Там же, д.12, л.30,30об.
13. Там же, д.121, л.1-2об.
14. Там же, д.785, л.4об.
15. Там же, д.14969, л.52.
16. Там же, л.52,53.
17. Удмуртия: массовые репрессии 1930-1950 годов.
– М. 1993, с.37.
18. ЦДНИ УР, ф.350,оп.3, д.128, л.57.
