|
|
|||
|
Из пламенных дней 41-го года |
|||
|
Мы из пламенных дней 41-го года. |
|||
|
В числе первых в июньские дни 1941 г. приняла на себя удары немецко-фашистских войск на западных рубежах страны 98-я стрелковая дивизия 22-й армии. Дивизия была сформирована в Удмуртии накануне начала войны, многие ее бойцы и командиры были уроженцами нашей республики. Целая человеческая жизнь отделяет нас от того времени. Но как важно, уже для будущих жизней, "чтоб не забылась та война", чтобы забвение не заменило историческую память. В Центре документации новейшей истории УР, в личном фонде кандидата исторических наук, летописца Великой Отечественной войны Степана Парфеновича Зубарева сохранились воспоминания ветеранов 98-й стрелковой дивизии. За строками этих документов оживают события первых дней и месяцев войны, эпизоды героического сопротивления советских войск соединениям противника, превосходившим их качественно и количественно. Бывший офицер штаба 166-го стрелкового полка дивизии Сергей Матвеевич Коротков рассказывал в своих воспоминаниях: "… К началу июня был уже получен приказ о передислокации 98-й с[трелковой] д[ивизии] в район [белорусской] станции Дретунь. С 15 июня 1941 г. началась отправка эшелонов с воинским составом, боеприпасами, вооружением, продовольствием. Один за другим эшелоны следовали на запад… 22 июня 1941 г… в воздухе появилась армада вражеских самолетов, часть из которых закружила над станцией Дретунь, над скопившимися эшелонами, и пикирующие бомбардировщики сбросили свой смертоносный груз, причинив разрушения и гибель многих людей… 98-я дивизия заняла оборону по реке Дисна и по Западной Двине. Тяжелая обстановка создалась на фронте для подразделений нашей дивизии: под натиском превосходящих сил противника части 98-й стрелковой дивизии вынуждены были отходить на новые рубежи, неся немалые потери в людях, в боевой технике… Особенно тяжелым был бой с противником 3 июля 1941г., но воинам нашей дивизии удалось тогда отбросить вражеские войска от Дриссы и Западной Двины, потеряв своих красноармейцев и командиров. Несмотря на большие потери, фашистские войска продолжали рваться на восток. После артподготовки и бомбежки с воздуха войскам противника удалось снова переправиться на северный берег Западной Двины и повести наступление на Борковичи… К 8 июля 98-я дивизия понесла особенно большие потери, в результате чего сложилось тяжелое положение: не хватало артиллерийских снарядов, питания, средств связи, плохо работала санитарная служба, не хватало санитарных машин для транспортировки раненых…" Это был, может быть, самый трагичный, самый страшный период войны. Красная Армия отступила, неся сокрушительные поражения, враг за короткий срок продвинулся вглубь страны на сотни километров. Реальное положение дел на фронте ставило вопрос: мы победим? Бывший рядовой 308-го стрелкового полка 98-й дивизии Константин Федорович Чухланцев писал в своих воспоминаниях: "…Пребывание на фронте было подобно кошмарному сну. Оборонительные бои, …контратаки с фашистами, вооруженными до зубов, снова отход под непрерывным огнем противника. Было досадно и больно, что за время боев мы не видели ни наших самолетов, ни танков, ни минометов, ни гранат, а лишь одни винтовки, к которым было мало патронов…" Было все. И горечь поражения, неправый суд, предательство. Так, в воспоминаниях С.М. Короткова рассказывается, как в один из последних дней июня командир 166-го стрелкового полка майор Калимулла Аглиуллович Зайнуллин, хорошо зарекомендовавший себя кадровый военный, представителем командования 22-й армии был обвинен в "предательстве интересов Родины" (полк не удержал оборонительный рубеж и отступил без приказа) и расстрелян перед строем солдат. Несправедливость приговора потом стала явной. В начале июля 1941 г. перешел на сторону врага офицер разведотдела дивизии Штреккер. Застрелив своего связного, он унес с собой документы скрытого управления войск - шифры, коды… И все же боевой дух в подразделениях дивизии был высоким. Все понимали: враг будет остановлен. Бывший командир батареи 155-го гаубично-артиллерийского полка дивизии Иван Корнеевич Капленко вспоминал: "После 10 июля наступил тяжелый период в нашей жизни. Скоротечные бои, в невыгодных для нас условиях, на неподготовленных рубежах, нередко в окружении, когда мотомеханизированные части фашистов были у нас в тылу. Под огнем противника… оказывались и огневые позиции. Артиллеристы самостоятельно вступали в бой с передовыми частями противника. У одной из деревень легкие танки противника прорвались к огневым позициям, прямой наводкой 2 из них мы подбили, а остальные отошли… Около 20 июля наше положение еще больше осложнилось: вышло из строй до половины личного состава, кончились боеприпасы, горючее, погибла большая часть лошадей. В условиях окружения, когда немцы перерезали все основные дороги, приходилось постоянно искать пути возможного отхода и идти только в ночное время, т.к. с наступлением дня в воздухе все время была вражеская авиация… Командование полка приняло решение - разобрать артиллерийские орудия и закопать их по частям, что и было сделано в одном из лесных массивов… При выходе из окружения очень сложным был ночной переход через Ленинградское шоссе: под непрерывным обстрелом, весь район постоянно освещался яркими осветительными ракетами, сбрасываемыми с самолетов. Прорывались через шоссе крупными подразделениями, несколько раз вступали в перестрелку с фашистами. Но к утру вынуждены были рассредоточиваться на более мелкие группы, так как немцы наседали со всех сторон. С наступлением дня снова начинались массированные налеты авиации. В лесах и болотах встречались группы, одиночные бойцы и командиры различных частей из соседних дивизий… Выходили из окружения в тяжелых условиях - через леса, болота, немало было раненых и контуженных. Немцы постоянно устраивали засады у мостов и населенных пунктов, проводили крупные облавы…" Примечательна история "отважного батальона" - 3-го батальона 4-го стрелкового полка. 14-15 июля 1941 г. он прикрывал выход из окружения частей 98-й дивизии и вскоре сам оказался в окружении. По рации бойцы батальона получили приказ - действовать в соответствии с обстановкой. А это значит - взрывать мосты, изучать настроение населения, искать связи с партизанами, собирать разведданные, не ввязываться в крупные бои. "В тылу врага наш 3-й батальон, как самостоятельная боевая единица, действовал с 14 июля по 13 августа 1941 г. - Вспоминал впоследствии бывший командир пулеметной роты Иван Васильевич Пономарев. - …Своими действиями … наш батальон не на шутку встревожил немецкое командование. Если в начале немцы на нас особого внимания не обращали, то уже где-то в конце июля - начале августа стали беспокоиться все больше и больше. Стали все чаще нас преследовать, собирать карательные отряды против нас. Даже пустили слух через власовскую газетенку, что здесь откуда-то появилась дивизия и командует ею якобы… генерал". А между тем батальон возглавлял старший лейтенант Сергей Иванович Стрижов. Наш земляк, родом из с.Сюмси. В воспоминаниях ветеранов отмечались смелые и грамотные действия командира. Личный состав батальона насчитывал около 800 человек. Подразделение было хорошо вооружено: была в полном составе пулеметная рота, зенитная установка, полковая пушка, минометы. Солдаты вооружены винтовками, пистолетами, гранатами, трофейными автоматами. Были конные повозки. Ежедневно группа офицеров на лошадях отправлялась в разведку на расстояние до 50-60 км. Умело выполняла ответственные и рискованные разведзадания военврач 3-го ранга Анастасия Семеновна Коротенкова. Вместе с медсестрой Екатериной Пановой, переодевшись в крестьянские платья, они отправлялись в разведку, действовали всегда отважно, смело и добывали ценные сведения о расположении частей противника. В составе батальона также воевали удмуртский поэт Ф.Г. Кедров, журналисты П.Д. Лузянинов, А.Р. Лисицын, Н. Ципелев, заместитель политрука роты Д.А.Татаринцев и многие другие наши земляки. Военврач Александр Васильевич Агеев рассказывал в своих воспоминаниях: "Обращала на себя внимание высокая дисциплина всего личного состава. Красноармейцы были одеты по форме, подтянуты, чувствовали себя спокойно и уверенно. Для питания ежедневно забивали одну - двух коров и каждому выдавали по большому куску мяса, вареного без соли. Хлеба не было. Брать хлеб у местного населения не разрешалось. Раненые бойцы, находящиеся при санчасти, получали по кружке молока. Батальон часто вел бои с отрядами немцев и полицаев. Каждый раз после боя приходилось переходить на новое место, маневрировать. Переходы всегда совершались ночью. Передвижение большой колонны с повозками и орудиями через населенные пункты убеждало население, что Красная Армия не разбита, как утверждала немецкая пропаганда." "Наша разведка все чаще доносила, - вспоминал И.В. Пономарев, - что немцы, помимо карательных отрядов, стягивают против нас регулярные воинские подразделения с танками и артиллерией. Поэтому командование батальона решило перебазироваться в леса за р.Ловать… Наша разведка доложила, что у д. Красноборье на р.Ловать есть паром, и на нем в течение ночи можно переправить весь батальон на правый берег реки, а старик-паромщик нам поможет в этом. Так и решили. В ночь на 13 августа 19 41 г. началась переправа. На рассвете мы уже были на правом берегу реки, в небольшом треугольнике леса, который возвышался над д. Ловатью. Однако, как потом выяснилось, старик-паромщик оказался предателем… Когда мы были уже в партизанском отряде, разыскали этого предателя и казнили его принародно… Ну, а события в том небольшом треугольнике леса развивались так. Немцы заранее подготовили нам ловушку. Они стянули к нашей высотке войска и внезапно накрыли нас минометным и артиллерийским огнем. Мы оказались прижатыми к реке, а впереди - … дорога, по которой курсировали танки... Бой был жарким и длился около трех часов. Все виды оружия были пущены в ход. Но силы оказались неравными. У нас кончились боеприпасы. Пришлось взорвать материальную часть и мелкими группами уходить лощиной через болото… В этом бою мы потеряли всю материальную часть… Но главное, людские потери были весьма и весьма значительными. Так наш 3-й батальон, как боевая единица, перестал существовать…" Оставшиеся в живых около 150-ти бойцов и командиров влились в партизанский отряд И.П. Беляева, который через некоторое время вырос в партизанскую бригаду, действовавшую на территории Калининской, Смоленской областей, в северной части Белоруссии. Из окружения, в котором части 98-й стрелковой дивизии оказались к середине июля, удалось выйти в августе лишь 3 тыс. солдат и офицеров. В октябре 1941г. из-за больших потерь дивизия была расформирована. Многие бойцы подразделений дивизии, которым не удалось прорваться через кольцо окружения, включились в партизанскую войну с врагом на территории Белоруссии. Другим, оставшимся в живых, было суждено познать ужасы фашистского плена. Константин Федорович Чухланцев, солдат 308-го полка, был пленен близ г.Невель, когда с группой раненых из передвижного полевого госпиталя пытался перейти линию фронта. Осенью 1941г. он был отправлен в лагерь "Сувалки" (Польша). Впоследствии Чухланцев вспоминал: "Об этом лагере… говорили: "свалки живых". Открытая песчаная местность. Чтоб укрыться от дождя, холода, пленные копали землю руками, ложками, крышками от котелков. Копали углубление, чтобы только пролезть, а там разрабатывали и вширь, углубляя эту нору на 2-3 человека. Каждое утро из этих нор вытаскивали мертвых… И если за ночь пленный не пришел в сознание, не уползал в нору, то утром его вместе с трупами увозили и закапывали во рву, а ведь некоторые из них еще были с признаками жизни - шевелили руками, смотрели, пытались что-то произнести, но голоса уже не было… Питание было таким: кусочек черного с опилками хлеба и чай с травяной заваркой… В лагере пленные съели всю траву, многие болели дизентерией и их, полуживых, вывозили на свалку и там закапывали… Шло построение пленных. Как не старался я вылезать из норы, но не смог из-за потери сил. После проверки немцы и полицаи пошли проверять норы. Меня обнаружили, вытащили за волосы и потащили к столу экзекуций… Будучи брошенным на холодный стол, перед предстоящей экзекуцией, в памяти всплыла вся моя короткая жизнь, а вслед за этим - прощание с дорогой мне Родиной, матерью, родными, близкими… До пятого - шестого ударов я еще чувствовал их, а потом сознание покинуло меня. Очнулся я в своей норе, куда перенесли меня мои товарищи, которые нашли меня среди трупов, сваленных у колючей проволоки и подготовленных к увозу в ров…" Затем были годы в концлагерях Германии. И лишь в конце войны К.Ф. Чухланцеву удалось бежать, перейти линию фронта и вернуться в ряды Красной Армии. Глубоко трагична и судьба командира "отважного батальона" Сергея Стрижова. В январе 1942 г. он попал в засаду карателей. Затем потянулись долгие годы плена. Был освобожден американскими войсками только в 1945 г. С войны Стрижов вернулся изможденным стариком, в котором сын не узнал своего отца. Как рассказывается в воспоминаниях сына, после войны Стрижову, бывшего военнопленному, пришлось в полной мере испытать участь отверженного. Лишь после его смерти в 1958 г. семье передали на его имя медаль "За победу над фашистской Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг."… Упорное сопротивление наших войск в первые дни и недели войны, в том числе и в окружении, дорого обошлось немецко-фашистским захватчикам. Кровопролитные бои июня, июля 1941 г., в которых принимала участие и 98-я стрелковая дивизия, "заложили" фундамент Победы 1945 г. Хотя павшие в 41-м так и не узнали об этом. Начальник отдела информации Данный материал использован в следующих публикациях: "Они первыми приняли бой" ("Удмуртская правда", 22 июня 2001 г.), "Восставшие из пепла" ("Удмурт дунне"("Удмуртский мир"), 22 июня 2001 г.). |
|||
