О.И. Васильева
ГУ «ЦГА УР»
Формирование национальных рабочих кадров на Ижстальзаводе в 1930-е гг. (1)
Изучение истории рабочего класса в советский период было приоритетным направлением историографии Удмуртии. В 1960–1970-е гг. его плодотворно развивали А. И. Суханов, В. К. Попов и В. И. Русанов. Со второй половины 1980-х гг. исследовательский интерес к данной проблеме несколько снизился. Лишь в 1990-х гг. историки Удмуртии вновь обратились к изучению рабочего класса. В статьях Л.Н. Бехтеревой, Г.В. Мерзляковой, П.Н. Дмитриева, О.И. Васильевой, Н.А. Родионова рассматривались различные аспекты социального облика рабочих Удмуртии .(2) В монографии Л.Н. Бехтеревой «Рабочие оборонной промышленности Удмуртии в 1920-е годы» (Ижевск, 1999) проанализировались количественные и качественные характеристики рабочих 1920-х гг. Процессу создания рабочего класса из удмуртов исследователями уделялось меньше внимания. В последние годы плодотворным стало обращение к проблемам формирования национального рабочего класса в Удмуртии в рамках изучения процессов адаптации удмуртов к городской и производственной культурам .(3) Несомненно, что изучение проблем становления и развития национального отряда рабочего класса Удмуртии должно быть продолжено.
Создание национального отряда рабочего класса являлось одной из важнейших задач советской национальной политики. Рабочие являлись социальной базой нового строя, основным источником пополнения «рабоче-крестьянской» интеллигенции и управленческих кадров. Поэтому задача увеличения прослойки удмуртов среди рабочих была поставлена с момента образования национальной автономии, но в условиях хозяйственной разрухи и массовой безработицы начала 1920-х гг. приступить к ее реализации фактически не удалось. В период перехода к индустриализации появились новые возможности для решения этой проблемы.
Ижстальзавод, крупнейшее промышленное предприятие Удмуртии, по решению партийных органов должен был стать центром формирования национальных кадров. К 1928 г. удельный вес удмуртов среди его рабочих составлял только 4%. ЦК ВКП (б) в письме в адрес обкома и Нижегородского крайкома партии от 30 марта 1930 г. поставил задачу довести удельный вес рабочих-удмуртов на заводе до 20% к концу 1932 г. (4) Однако решение о форсированном создании рабочего класса из удмуртов было принято в сложный для промышленности Удмуртии период. Несмотря на недостаток квалифицированных рабочих, начавшуюся реконструкцию производства, пятилетний план определил высокие темпы работы завода, а комиссия бюро обкома ВКП (б) по пересмотру пятилетки значительно увеличила контрольные цифры.
Еще в конце 1920-х гг. на заводе были сделаны шаги, направленные на активизацию работы с удмуртскими кадрами. С 1928 г. введены должности национальных партийных организаторов, в задачи которых входило оказание помощи удмуртам в их адаптации к новым условиям жизни и труда. Им вменялись в обязанности пропаганда среди нерусских рабочих на родном языке, подготовка их к вступлению в партию, вовлечение в активную общественную работу, выдвижение на руководящие посты . (5) Однако деятельность национальных организаторов оказалась малоэффективной. В 1929 г. бюро обкома ВКП (б) в постановлении «О работе среди националов на заводе» отмечало слабое вовлечение удмуртов в учебу, организованную на заводе для рабочих и активистов .(6) Прием большого количества вчерашних крестьян, не имеющих соответствующей квалификации и навыков заводского производства, привел к тому, что в 1930 г. завод не смог выполнить план по количественным показателям на 2% и почти полностью – по качественным показателям. Брак увеличился до 70–80%, себестоимость продукции выросла на 2,2 % .(7)
Причины тяжелого положения Ижевского завода партийные органы увидели во вредительстве, в неудовлетворительном состоянии партийного и профсоюзного руководства .(8) В соответствии с этими представлениями и решались стоявшие проблемы. «Трудовой энтузиазм» был стимулирован объявлением штурмового месяца. В ряде случаев рабочий день был увеличен до 10 часов, что негативно воспринималось большинством рабочих . (9) Комиссия по ликвидации последствий вредительства старалась обнаружить факты вредительства. Старательные поиски привели к разоблачению «контрреволюционной организации», которая якобы сконцентрировала на Ижевском заводе все обойменное производство, чтобы легче было его сорвать в нужный момент .(10)
Реальные причины сложившегося положения состояли в том, что в результате произвольной корректировки планов на заводе не сложилась система четкого вне- и внутризаводского планирования. Жилищный кризис, плохое материальное снабжение, снижение заработной платы по новому коллективному договору вызвали усиление текучести кадров. В 1929-1930 гг. с завода ушло 53% рабочих. Решение задачи закрепления кадров, наряду с улучшением материально-бытового положения рабочих, предполагало организацию их обучения. На заводе 12 тыс. новых рабочих, в том числе удмуртов, в основном не имели квалификации.
В октябре 1929 г. в Ижевске был открыт вечерний рабочий университет им. И.Д. Пастухова. Он имел 2 отделения: техническое и общественно-экономическое. Техническое отделение должно было выпускать техников, второе – выдвиженца-рабочего с теоретическими знаниями. Комплектование велось за счет выдвиженцев или намеченных к выдвижению рабочих, однако в учебном плане преобладали общественные дисциплины. Отсутствие четкой специализации, недостаток материальных и финансовых средств вели к большой текучести студентов, которая достигала 50 %. В августе 1930 г. рабочий университет был передан на содержание Ижевского завода и преобразован в комбинат рабочего образования им. И. Д. Пастухова. В него вошли вечерние техникумы (строительный, электротехнический, металлургический, машиностроительный, химический с кулинарным уклоном), курсы техников-практиков и курсы по подготовке рабочих в техникумы, вузы, втузы, рабфаки. В 1932 г. комбинат был реорганизован в вечернее отделение Ижевского коммунально-строительного техникума.
В 1930 г. для подготовки квалифицированных кадров промышленности при Ижевском заводе открылся вечерний ВТУЗ-комбинат. Он имел три ступени обучения: первая готовила квалифицированных рабочих и бригадиров, вторая давала законченное среднетехническое образование, третья – высшее техническое образование. Каждая ступень имела срок обучения три года. Однако в титульный список вузов ВСНХ он не был включен, и в 1931 г. на его базе созданы курсы по подготовке в техникум, механико-металлургический вечерний рабочий техникум и Высшие технические курсы (ВТК). Учащимися были квалифицированные и малоквалифицированные рабочие Ижевского завода. В 1931 г. в составе 76 учащихся ВТУЗ-комбината насчитывалось 2,6 % удмуртов, в 1933 г. – из 117 учащихся 2,5 % удмуртов.
В 1932 г. в ведение Ижстальзавода был передан Ижевский индустриальный (вечерний машиностроительный) рабфак, открытый в 1921 г. как вечерний машиностроительный в целях подготовки крестьянской и рабочей молодежи, не имеющей среднего образования, для поступления в вузы и техникумы технического профиля. Основным контингентом учащихся были рабочие Ижстальзавода. 25-30 % мест выделялось удмуртам, однако фактически их количество было значительно меньше. В 1931/32 уч.г. удмуртское отделение Казанского рабфака переведено в Ижевск и объединено с Ижевским индустриальным, образовано два отделения – общее и национальное. За время существования рабфак выпустил 811 человек, из них 162 удмурта (20 %). Тем не менее, созданная сеть учебных заведений не смогла в полной мере снять проблему подготовки квалифицированных кадров. Свою роль в этом сыграли слабая материально-техническая база, нехватка преподавательского состава, который состоял в основном из совместителей-инженеров.
В сентябре 1931 г. руководство Ижевского завода информировало обком ВКП (б) о том, что количество удмуртов-рабочих на производстве составило 19,5%. Однако вскоре выяснилось, что учет на заводе не поставлен, точное количество удмуртов не известно. На XIV партконференции (январь 1932 г.) прозвучала цифра 14,5%. В декабре 1932 г. на заводе «оказалось» 12,6% удмуртов, причем проверка показала, что наряду с рабочими в это число были включены и учащиеся ФЗУ. Но и эти цифры не соответствовали реальности, так как учитывали «мертвые души» из числа учащихся ФЗУ и индустриального техникума, которые фактически занятия не посещали, и вновь набранных курсантов первого курса, которые к занятиям еще не приступали. Кроме того, 90% рабочих-удмуртов имели низшие разряды с 1 по 3 . (11)
Обком ВКП (б) обвинил заводскую администрацию в великодержавном шовинизме и сознательном препятствовании выращиванию удмуртского рабочего класса. Должности национальных организаторов ликвидировались. Вся работа, связанная с национальными кадрами, была возложена непосредственно на администрацию и общественные организации завода . (12) XIV областная партийная конференция приняла повышенные обязательства и постановила добиться увеличения удмуртской прослойки на заводе до 25% к октябрю 1932 г. Администрация завода безрезультатно ходатайствовала о снятии этого задания, так как не только не могла обеспечить за столь короткий срок привлечение массы удмуртов на производство, но, главным образом, не была в состоянии дать всем жилье, организовать обучение.
Состояние жилищного фонда не обеспечивало потребностей местных жителей и прибывающих контингентов людей, резко отставало от общих темпов индустриального развития города и роста его населения. В 1932 г. в Ижевске фонд жилплощади составлял 308 тыс. кв. м, и на каждого горожанина приходилось в среднем только 2,5 м жилой площади (при норме 8 кв.м). Несколько бараков-общежитий, которые имел завод, трудно было назвать жильем. Отличительными его чертами были перенаселенность, грязь, антисанитария, нехватка кроватей, белья и т. д., щели такие, что зимой стены покрывались инеем, а температура в комнатах опускалась ниже нуля. По этим же причинам срывался набор удмуртов в ФЗУ и другие учебные заведения.
В начале 1932 г. металлургическим сектором был разработан план при-влечения удмуртов на производство и развернута вербовка в сельской местности. Путем оргнабора через колхозы удалось завербовать 1 тыс. человек, из которых 90% составили удмурты. Но закрепить на заводе удалось только 2,4%. Основными причинами отсева явились отсутствие жилья, плохое снабжение, слабая организация работы. Так, завербованные на строительство завода комсомольцы, образовавшие комсомольский полк, 5-6 суток были вынуждены «валяться по станциям», затем перебрасывались с одной работы на другую, несколько дней голодали. В результате большинство комсомольцев покинуло завод . (13) О текучести кадров свидетельствуют следующие данные: в 1932 г. при количестве работающих на заводе в 24 тыс. человек было принято 17 тыс. и уволено 17 тыс. человек.
Постановления бюро обкома ВКП (б) «За четкое проведение ленинской национальной политики» (2 ноября 1931 г.), «О состоянии нацкадров на заводе № 10» (18 июня 1932 г.), «О закреплении и выращивании национальных пролетарских кадров на Ижстальзаводе» (17 августа 1932 г.) наметили меры по увеличению удмуртской пролетарской прослойки. Было решено довести количество учащихся-удмуртов в промышленных учебных заведениях до 40%, обеспечить жильем 50% удмуртов-рабочих, усилить вербовку удмуртов в колхозах, улучшить их культурно-бытовое обслуживание (14)
На заводе 1932 г. был объявлен годом широкого вовлечения удмуртов на производство. Но, как заметил секретарь обкома ВКП (б) С. Ельцов на совещании в марте 1933 г., «размах оказался пустым». Сокращение производственной программы завода в 1933 г. вызвал необходимость сокращения рабочих. Хотя администрация советовала сохранять удмуртов, все же большое их количество было уволено как менее квалифицированные работники . (15) Тем не менее, удельный вес удмуртов среди рабочих увеличивался, хотя и не такими быстрыми темпами, как хотелось партийным органам. В 1933 г. он составил 10%.
Рабоче-крестьянская инспекция, проверившая в 1933 г. состояние изучения удмуртского языка, постановку удмуртского делопроизводства, планы коренизации и подготовку кадров по областным организациям и учреждениям, констатировала, что на Ижстальзаводе подготовка кадров осуществляется через стационар и учебные заведения (ФЗУ, ВТК, техникум, рабфак), количество удмуртов среди обучающихся составляет 45,9 %. Однако в силу плохих материально-бытовых условий сохранялся высокий отсев учащихся. Так, из осеннего набора ФЗУ покинуло 500 человек (35 %) .(16)
Режим «максимального благоприятствования», создаваемый для лиц титульной нации: приоритетный прием в школы профессионального образования, организация на заводах специальных групп, сохранение и закрепление на предприятиях временных рабочих, первоочередное предоставление жилья, частично способствовал закреплению кадров удмуртов на заводе. Однако эти мероприятия вызывали недовольство, создавали атмосферу нервозности и озлобленности, рождали национальную неприязнь среди русских рабочих. Негативное отношение к удмуртам было свойственно не только «несознательным» рабочим, но и части административного аппарата, инженерно-технических работников. Свою роль здесь играли и складывавшееся веками убеждение «Город – русским, деревня – удмуртам», и низкая квалификация рабочих-удмуртов, усугублявшаяся слабым знанием русского языка. Создавалась своеобразная ситуация, когда отношения квалифицированных рабочих, инженеров с подсобными и вспомогательными рабочими связывались с национальными отношениями. Это приводило к сохранению великодержавного шовинизма, что выражалось в обидных кличках, попытках не допускать к квалифицированной работе, задержать продвижение и т.п. (17) Крестьяне-удмурты, попав на завод, оказывались в социально чуждой для них среде, что затрудняло их адаптацию. Нестабильность положения, психологический дискомфорт, бытовая неустроенность, низкий уровень жизни усугубляли ситуацию и формировали негативную ответную реакцию.
В целях адаптации удмуртских работников, формирования толерантной среды на заводе создавались кружки по изучению удмуртского языка. Так, осенью 1933 г. было организовано 7 кружков в энергоремонтном секторе, 4 - в металлургическом, 3 - в станкостроительном секторе. Внедрение удмуртского языка в обстановке соперничества русских и удмуртов, при негативном отношении значительной части русских рабочих приводило к тому, что часть из кружков, не успев развернуться, вскоре распались по разным «уважительным» причинам, одни рабочие говорили, что изучать удмуртский язык «нет времени», другие «не могли заниматься по семейным обстоятельствам». Имелись мнения: «Не хочу изучать удмуртский язык, он мне не нужен», «Удмуртский язык нужен только в удмуртской области» . (18) При этом нужно учесть, что удмурты, испытывающие двойную нагрузку – как сельские жители, недавно прибывшие в городскую местность, и как представители иной этнической группы, в условиях своеобразного «культурного шока» далеко не всегда могли адекватно воспринимать и оценивать ситуации, возникающие в коммуникационных сферах.
Начальник областного ОГПУ Д. Плахов в спецсводке «О шовинистических проявлениях на промышленных предприятиях и в учебных заведениях г. Ижевска» (28 апреля 1933 г.) сообщал: «Скрытая национальная вражда среди студентов учебных заведений Ижстальзавода между русскими и удмуртами с каждым днем приобретает более резкую форму, подчас доходившую до открытой поножовщины и избиения студентов-удмуртов. Воспитательная работа поставлена очень слабо – особенно по изучению удмуртского языка, а отсюда проявляется местный национализм как среди студентов, так и со стороны самих преподавателей-удмуртов.
Исключительно только на почве национальной розни и среди студентов, и среди рабочих-удмуртов наблюдается текучесть. «Я сколько не находился на работе при Ижевских заводах, свое имя и фамилию и моих рабочих коммунаров не слыхал, меня ижевские рабочие перекрестили «вотяк – саврасая мышь». Не давали нам инструментов, оставляли по три дня совершенно без хлеба и т. д. Я обращался в цеховой комитет, областную прокуратуру, но поддержки нигде не встретил, в силу чего был вынужден оставить завод со всей своей бригадой, так как мои рабочие дальше такого издевательского отношения не потерпели…» (Бригадир сельхозкоммуны «Пламя» Дебесского ероса Ложкин)» .(19)
Негативное отношение русских рабочих проявлялось и во время проводимых кампаний по выдвижению рабочих на руководящие должности. На XIII областной партконференции представитель завода рассказывал: «Когда выдвигают русского рабочего, аудитория высказывается, а когда выдвиженец-удмурт, то в аудитории гробовое молчание. У рабочей массы нет перелома к удмурту» .(20)
Пленум обкома ВКП (б) в июле 1936 г. вновь поставил перед Ижстальзаводом задачу доведения числа удмуртов-рабочих до 20%. Но на этот раз были предприняты меры по расширению заводского жилищного строительства и росте ассигнований на него, которые рассматривались как одно из важнейших условий решения проблемы создания пролетарских кадров . (21) В последующие годы подобные решения принимались еще не раз, но удельный вес удмуртов-рабочих увеличивался медленно, оставалась большой текучесть кадров. Попытка руководства Удмуртии в 1930-е гг. решить важную для него задачу наскоком, штурмом не удалась. Принимаемые обязательства по рез-кому увеличению количества рабочих-удмуртов не были экономически обоснованы и подкреплены соответствующей материальной базой. Психологическая неготовность у русских рабочих принять в свою среду, а у удмуртов – адаптироваться в новой среде создавали дополнительные трудности в формировании удмуртских рабочих кадров
(1) Статья подготовлена в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН "Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям"
(2) Бехтерева Л.Н.Опыт реконструкции психологии рабочих Ижевских заводов Удмуртии 1920-х гг.// Отечественная история. 2000. №2; Мерзлякова Г.В. Вовлечение женщин в промышленное производство Удмуртии (1933-1941 гг.)// Политика и экономика Удмуртии советского периода. Ижевск, 1996; Дмитриев П.Н. Социальный облик рабочих Удмуртии в первые десятилетия XX в., социально-бытовые, производственные, политические аспекты// Рабочие в России: исторический опыт и современное положение. М., 2004.
(3) Бехтерева Л.Н. Национальный отряд рабочего класса Удмуртии: проблемы формирования в 1920-е гг.// Этнокультурная история Урала XVI-XX вв. Екатеринбург, 1999; Васильева О.И. Политика коренизации и проблемы формирования национального рабочего класса в Удмуртии (конец 1920-х-середина 1930-х гг.)// Рабочие в России: исторический опыт и современное положение. М., 2004.
(4) ЦГА УР, ф.Р-475, оп.1, д.145, л.67.
(5) Памятка партийного активиста. Ижевск, 1929. С.28-29.
(6) Активист. 1929. №9. С.34.
(7) ЦДНИ УР, ф.16, оп.10, д.343, л.5,87.
(8) ЦДНИ УР, ф.16, оп.10, д.322, л.64.
(9) ЦДНИ УР, ф.16, оп.10, д.342, л.129.
(10) ЦДНИ УР, ф.16, оп.10, д.342, л.31.
(11) ЦДНИ УР, ф.16, оп.11, д.146, л.9,57, д.110, л.118..
(12) ЦДНИ УР, ф.16, оп.11, д.139, л.13.
(13) ЦДНИ УР, ф.16, оп.11, д.146, л.57.
(14) ЦДНИ УР, ф.16, оп.11, д.167, л.1-3.
(15) ЦДНИ УР, ф.16, оп.11, д.501, л.1,10.
(16) ЦГА УР, ф.Р-92, оп.1, д.438, л.162.
(17) ЦГА УР, ф.Р-195, оп.4, д.339, л.62.
(18) ЦГА УР, ф.Р-92, оп.1, д.438, л.162.
(19) ЦГА УР, ф.Р-195, оп.4, д.339, л.62.
(20) ЦДНИ УР, ф.16, оп.10, д.316, л.106.
(21) ЦДНИ УР, ф.16, оп.12, д.3, л.233.
